Игорь Мирошников
Рассказ из цикла «Исповедь охотника»
Тайга всегда была для меня существом загадочным, которое живет по своим особенным законам. Есть множество примет, которые с большой вероятностью могут подсказать, будет ли тайга весь день пребывать в молчаливом спокойствии, или начнет о чем-то беспокоиться, роптать, а то и придет в негодование.
Выйдя сегодня утром с Рексом на охоту, я поймал себя на ощущении, что если бы моя память не хранила образы весны и лета, можно было бы легко уверовать, что этот снежный, промороженный мир находится в таком немом оцепенении многие тысячи лет. И бледное неподвижное Солнце, висящее немного выше линии горизонта, тоже с незапамятных времен вмерзло навсегда в таинственное пространство неба.
Смотришь с вершины сопки на таежные дали и думаешь: а придет ли вообще в этот окоченевший мир когда-нибудь весна? Неужели где-то можно взять достаточно тепла, чтобы все это пространство отогрелось и расцвело скупыми красками северной весны.
Хотя, что это я? Вот вдоль забора свежие следы волка – искал серый, чем можно поживиться, пока люди в поселке спят. А вот след зайца-беляка – вчера вечером этих следов здесь не было. Нет, жизнь и в этом суровом краю живет, не сдается, проявляет себя и знает, что весна обязательно придет.
Сейчас зима, и поэтому к каждому выходу на охоту я готовлюсь тщательно. Мелочей здесь нет! Север не прощает самонадеянности и неподготовленности со стороны охотника.
Выходя на охоту, я всегда учитываю народные приметы – какая будет погода в день охоты. И что интересно, эти самые приметы никогда меня не подводили.
Сегодня приметы меня предостерегают о том, что день может быть ненастным. Длинные перистые облака изгибаются длинной полосой – к метели. На елях длинные сухие ветви согнулись – это тоже предвещает метель. Поленья в печи ночью горели с треском – это к морозному дню. Кот скреб ножку стола – тоже к непогоде. Да и Рекс утром катался по снегу – значит, будет буран, возможно, продолжительный.
Благоразумный охотник, скорее всего, отложил бы охоту на другой день, но я в таких случаях не очень люблю прислушиваться к голосу благоразумия. Роль премудрого пескаря по жизни меня раздражает.
Я люблю, когда градус риска на охоте повышается. Но риск я люблю не сам по себе – он дает возможность побороться с собственным страхом. И когда в итоге этой борьбы мне удается его побороть – возникает приятное ощущение, что как будто стал другим человеком, поднялся над собой. Именно поэтому я решил сегодня ненадолго пойти на охоту, — не уходя далеко от поселка, а если начнется пурга, вернусь обратно.
Но бывает, что в некоторые дни тобой руководит не собственное благоразумие, а неблагоприятное стечение обстоятельств.
Когда со мной Рекс, я не особенно контролирую обстановку вокруг себя – знаю, что мой друг заранее даст мне знать об опасности. И именно это обстоятельство и сыграло со мной злую шутку. Бывает, задумаешься о чем-то своем, и этот ход мыслей тобой полностью овладевает. Ты просто машинально идешь вперед и все. Тебе кажется, что ты прошел небольшое расстояние, но это на самом деле оказывается коварным заблуждением. Ушел ты на самом деле очень далеко. А тем более на лыжах — это расстояние может измеряться не одним десятком километров.
Вспомнить народные приметы, которые утром меня предостерегали о надвигающейся непогоде, заставил внезапно налетевший ветер. Он швырнул в меня облако поднятых в воздух снежинок. Он еще несколько раз повторил свои атаки – и каждый новый бросок в меня был резче, а колкость снежинок — больше. Проведя таким образом небольшую разминку ветер решил разгуляться основательно. Теперь он уже дул не переставая – коварно усиливая свой натиск на меня и на таежное пространство.
И вот уже разыгралась настоящая метель – видимость резко снизилась. В таких условиях легко сбиться с пути и потерять привычные ориентиры, которые в нормальных условиях надежно помогали вернуться домой.
Сейчас главное — принять правильное решение. Видимость уже не более двадцати метров. Плутать по тайге в такую пургу крайне рискованное занятие – быстро выбьешься из сил, и тогда понятно, какая будет развязка. Думай же, думай! Нужно срочно найти надежное укрытие. Да! Обнадеживающая мысль. Только где тут сыщешь надежное укрытие?
Хотя нет, а что если вон под той сваленной ветром большой старой сосной укрыться? Она навалилась кроной на стоящие рядом ели, образовав покатую горку, заваленную сверху толстой шапкой снега. Надо попробовать обиходить там небольшую пещерку.
Я посмотрел с улыбкой на Рекса и с подбадривающей ноткой в голосе сказал:
— Ну что, мой друг, – непогода решила нас взять на испуг? Но нам-то к буранам не привыкать. Пойдем, оборудуем небольшое убежище, пока нас снегом не замело.
Рекс пару раз вильнул хвостом и побежал рядом со мной в сторону нашего, пока еще не обихоженного, жилища.
Ну, вот мы и на месте. Я снял лыжи, воткнул их вертикально в сугроб и достал из вещмешка брезентовые рукавицы. Одел их поверх меховых и стал быстро выгребать снег, делая что-то вроде небольшого коридора, направленного под большую крону сосны, заваленную снегом.
Под разлапистыми ветвями самой кроны я стал выгребать снег наружу через вход, расширяя во все стороны пространство. Через полчаса это была уже малюсенькая комнатенка, в которой можно было вполне сносно переждать непогоду мне и Рексу.
Разрывая снег, я обнаружил лежащий ствол ольхи, который был, скорее всего, сломан при падении огромной сосны. Что ж, замечательно – это будет мой стул. За ним впритык находился ствол старой ели, на который упала сосна. Он то и дело приглушенно поскрипывал при каждом новом порыве ветра. А это в таком случае будет мне служить спинкой стула. На него и облокочусь.
Лыжи положил вдоль выходного коридора. Вдруг вход полностью заметет снегом, – буду знать, в каком направлении откапываться.
Рекс, забежав в наше убежище, вопросительно уставился на меня. Я еще раз поводил лучом фонарика по стенам, сказал:
— Дружище, не стой, приляг поудобнее и отдыхай. Не знаю, сколько нам здесь еще сидеть – нужно дождаться, чтобы вьюга угомонилась хоть наполовину. чтобы видимость стала приличной. Вот тогда и тронемся в путь.
А пока, как тетерева, будем прятаться от мороза и ветра под снегом. Я еще раз подмигнул подбадривающе Рексу и выключил фонарик. Дневной свет узким лучом проникал через маленькое «оконце» в наш снежный приют.
— Знатное у нас жилище, ох и знатное! Наверно, и снежный человек такому бы позавидовал?
При упоминании о снежном человеке Рекс вдруг в темноте встрепенулся и стал приглушенно рычать. Я включил фонарик – Рекс стоял и смотрел на меня глазами, в которых читалась тревога. Надо же – я просто так, не подумав, ляпнул, что на ум пришло. Такой реакции я не ожидал – надо успокоить пса.
— Извини, братишка, я не знал, что ты что-то знаешь о снежном человеке. Успокойся, я просто так сказал.
Рекс, услышав вновь словосочетание снежный человек, стал приглушенно лаять.
— Я тебя понял, мой друг. Ты где-то когда-то встречал этого «парня». Но где? Мы же всегда вместе на охоте. Если бы ты его там увидел и залаял – я бы тоже стал участником этого события. Но таких случаев у нас с тобой на охоте не было. Значит, ты его мог видеть только ночью, когда он мог приходить в наш поселок. Других вариантов нет.
Но ты его не бойся – я ведь с тобой. А у меня целых два ружья. Да, я перестраховщик, но зато я точно знаю, что если одно вдруг по какой-либо причине подведет – всегда есть надежный резерв.
Вот это ружье у меня заряжено пулевыми патронами двенадцатого калибра. Ты хоть понимаешь, Рексуша, что такое летящая свинцовая пуля двенадцатого калибра? Это очень тяжелый случай для того, кто встретится у нее на пути. Уверен, что и наш общий знакомый не выдержал бы такого кувалдного удара – если бы, конечно, проявил в отношении нас агрессию.
Но почему-то я думаю, что даже если бы такая встреча и состоялась, то до агрессии дело бы не дошло. Почему я так говорю? Да потому, что пять лет назад мне повезло встретить снежного человека. Ложись и слушай как это было.
Той зимой я поехал в гости к другу Захару. Он живет на берегу реки Вычегда – красивые места. Каждый раз, когда я приезжал к нему в гости, мы шли на охоту. Это было наше обоюдное пристрастие. Он мне со знанием дела показывал окрестные таежные пространства. Поэтому тайгу в радиусе десяти километров от поселка я знал хорошо.
Но мой визит к нему пятилетней давности стал необычным в моей охотничьей жизни. Как раз в канун моего приезда Захар сильно подвернул ногу и теперь, соблюдая постельный режим, исправно выполнял предписание врача. Естественно, ни о какой охоте речи быть не могло.
Я доехал до него уже к вечеру. Мы естественно накрыли стол и стали судачить о нашем нехитром житье-бытье. Проболтали так до глубокой ночи. Потом пошли на боковую.
Утром за завтраком Захар сказал:
— Моя травмированная нога не должна влиять на твои планы насчет охоты. В этот раз тебе придется охотиться одному. Мы же любим с тобой в таких случаях говорить, что охота состоится при любом раскладе событий. У меня четыре пары лыж – выбирай любую.
— Да как-то не по-человечески получается. Ты будешь сидеть дома, а я пойду на охоту.
— Ты в этот раз приехал только на выходные – проведи же эти дни с максимальной пользой для себя. Да и мне будет на душе спокойнее – ведь хоть один из нас да отправился на любимое занятие.
— Согласен с тобой. Умеешь ты даже негативную ситуацию представить с другой, благоприятной стороны. Далеко уходить не буду – так, покатаюсь на лыжах по окрестным просторам и вернусь. А то, действительно, быть у тебя в гостях и не сходить на охоту – это непорядок. Охота — дело святое.
Уже у порога я опять услышал голос Захара и вернулся в комнату. Захар как-то задумчиво на меня посмотрел и с назидательной ноткой в голосе сказал:
— Ты там того, действительно далеко не уходи в тайгу, а то ведь сам знаешь, тайга — это дело такое эдакое. Просто правильно пойми – сегодня ты мой гость, и я хочу, чтобы все было нормально, без приключений.
— Обещаю, что никаких приключений сегодня с собой не допущу. Совершу чисто символический выход в тайгу и вернусь.
— Не забывай, что тайга и есть одно большое приключение, которое охотник выбирает для себя на всю свою незатейливую жизнь.
— Ладно, друже, я тебя понял – буду осторожен.
Утро тихое и морозное. Под ногами приятно скрипит снег. Этот скрип мне полюбился еще в детстве. Я тогда донимал отца вопросом: почему скрипит снег? А он все отшучивался, говоря с усмешкой:
— Это он с тобой разговор задушевный ведет. Хвастает, что, мол, нет удела достойнее на свете чем быть снегом. Быть снегом и так задористо скрипеть! Ты вот можешь так звонко скрипеть? Нет! И я не могу, а он, пушистик, может. Вот такой вот крендель получается!
Я тогда всецело доверял словам отца, считая снег живым и говорящим. Прошли годы, но я по-прежнему считаю, что он в полушутливой форме сказал одну-единственную правду – все, что нас окружает, живет своей жизнью. Жизнью, порой нам совсем непонятной, а порой и недоступной. Все, что нас окружает – живое.
И еще мне нравится, что скрип снега слышен очень далеко. Особенно ранним утром или поздним вечером, когда на улицах уже почти никого нет. Скрип на свет производишь только ты своим шагом, но вдруг в смежном переулке под чьими-то ногами тоже начинает скрипеть снег. Начинается скрипучая перекличка. Здорово!
Одев лыжи, я направился в тайгу. Пройдя километра три, остановился, чтобы сфотографировать огромные ели, укрытые искрящимся снежным покрывалом. Я всегда ношу с собой на охоту фотоаппарат. Сшил для него толстый меховой чехол, чтобы предохранять от мороза. Часто на охоте природа дарит свою красоту – фотоаппарат помогает взять ее с собой на память. Вот и сейчас этот уголок тайги вызвал восхищение, и я полез в вещмешок за фотоаппаратом.
Вдруг в душе возникла необъяснимая тревога. Я внимательно огляделся по сторонам, но нечего опасного не заметил. Но чувство, что что-то не так, не отпускало. Так бывает, когда к вам в гости приехал родственник на выходные. Вы ему выделяете комнату на эти дни, и он начинает там обустраиваться. Естественно, зайдя к нему в эту же комнату через час, вы видите малейшие изменения в расположении вещей – то расположение, к которым привыкли ваши глаза. Так и здесь. Может, я что-то не заметил?
Я опустил на снег вещмешок и стал внимательно осматриваться вокруг себя. А вот и то, чего я сразу не заметил, вернее, кого! И по коже, и в душе сразу же пробежал озноб. Крайняя левая ель из тех, которые я хотел сфотографировать. Из-за ее разлапистых ветвей на меня смотрела большая человеческая голова. В сильные морозы оконные стекла покрываются фантастически красивыми узорами. Вид этой головы смахивал на сотворенный морозом на оконном стекле рисунок – поэтому я сразу на фоне снежного покрывала эту голову и не заметил.
Цвет лица бледный – скорее, даже снежного оттенка, как будто морозы давно выстудили в нем всякую жизнь. Лоб изрезан глубокими морщинами. И глаза! Да – именно они и производили на меня то гнетущее ощущение. Они сидели глубоко в глазницах, как будто в двух колодцах, и оттуда смотрели на вас немигающим пронизывающим взглядом. Так смотрят люди, дальнейшие действия которых трудно предсказуемы. И еще это взгляд человека, сильно уставшего от жизни.
Крупный нос и брезгливо сжатые губы. Не знаю, но именно это слово на ум пришло, глядя на них. Состояние, в котором я сейчас пребывал, можно выразить одном словом – остолбенение. Меня еще ввело в ступор то обстоятельство, что глаза у этого субъекта не мигали. В голове промелькнула мысль: может, этот некто заплутал в тайге, да так и замерз с открытыми глазами.
С другой стороны, я понимал, что замерзший насмерть человек не может так смотреть, как вот сейчас – изучающее.
Ведь не поверит никто, если начнешь рассказывать, – надо его осторожно сфотографировать. Я начал медленно снимать верхнюю часть кожаного футляра фотоаппарата. Выставил выдержку и диафрагму. Только я стал наводить фотоаппарат на строй елей, из-за которых на меня смотрел неизвестный, как на меня сверху с сосны стал падать клок снежной шапки, – может, какая птица села на ветку или, наоборот, взлетела. На пару секунд я был окутан снежным облаком и невольно начал отмахиваться левой рукой, чтобы развеять летящий сверху снег. Но когда видимость стала прежней – головы за елью уже не было.
Надо же! Может, это временное расстройство психики, и мне все это привиделось? Нет! Никогда у меня никаких расстройств не было, а тут нате вдруг. Да я точно уверен, что полминуты назад вон из-за той ели на меня смотрел неизвестный.
«Я сейчас туда пойду и посмотрю – я не из робкого десятка. Не боюсь я леших и водяных», – шепотом подбадривал я себя.
Фотоаппарат я положил в вещмешок и взял в руки ружье. Перезарядил его – патроны, снаряженные мелкой дробью, заменил картечными и снял предохранитель. Медленно стал обходить тот строй елей, за которыми прятался некто. Я шел, озираясь по сторонам, готовый к нападению из-за любой ели.
Ну, вот я и подошел вплотную к тому месту, где стоял вурдалак и наблюдал за мной. Про себя я его уже стал по-всякому называть.
Вот так да! Ничего-то мне не померещилось: вот они, следы от ног оборотня. Да какие следы! У меня 45-й размер ступни – это в длину 31 см, а здесь отпечаток ступни незнакомца был на 14,5 см длиннее.
Я всегда ношу с собой рулончик портняжного метра. Порой на рыбалке поймаешь огромную рыбину – но что она такая огромная, в поселке вряд ли кто поверит. А тут положил рядом портняжный метр, сфотографировал – и уж против такого факта никто не попрет. Вот сейчас этот портняжный метр мне очень пригодился. Я точно измерил длину ступни снежного человека.
Так, а давай-ка я измерю его рост. Его голова высовывалась из-за той ветки. Сейчас мы узнаем, какого роста наш таинственный обитатель тайги. Я привязал метр к концу лыжной палки и, натянув, поднял над собой. У меня рост 185 см, а от верхней части моей головы до того места, где торчала убеленная сединами голова, еще 105 — 110 см. Вот это да – почти три метра! Да! Этот «парень» по сравнению со мной гигант.
Замеры метром я делал более-менее спокойно, потому что вереница следов незнакомца уходила в сторону дальних зарослей молодых сосен. До них было приличное расстояние, и поэтому приблизиться ко мне внезапно было невозможно. Да и ружье было готово к немедленному применению.
Сфотографировав с разных ракурсов следы, я убрал фотоаппарат в вещмешок и стал двигаться в сторону реки. Там открытое пространство, и «некто» уже не сможет на меня напасть. Идя, постоянно озирался по сторонам. Я же обещал Захару, что охота сегодня обойдется без приключений. Но так как приключение уже произошло, главное, чтобы оно не перешло в свою опасную фазу.
Вот и река – теперь можно перевести дух. Дойдя до острова, я наломал сухих веток и развел костер. Глядя на языки пламени, я все думал о сегодняшней встрече. Что, интересно, незнакомец подумал обо мне? Остается только догадываться. Но зато никто мне не посмеет сказать, что я рассказываю какие-то небылицы –фотоаппарат хранит неопровержимые доказательства. Еще посидев с часок у костра, я отправился в поселок – охота сегодня удалась. Фотодобыча при мне — и это главное.
Вечером за ужином я рассказал Захару о встрече со снежным человеком. Он с интересом меня выслушал и задумчиво сказал:
— Вот как! И тебе встретился призрак тайги. Это я его так прозвал. Он мне тоже раза три попадался в тайге, но близко к себе не подпускал. Каждый раз я хотел к нему приблизиться, чтобы попытаться войти в контакт, но все попытки заканчивались неудачей. И самое удивительное — это его следы. Сначала глубокие, затем их глубина становилась все меньше и меньше. И потом посреди укрытой ровным покрывалом снега просеке они вообще исчезали. Как будто на бегу этот неизвестно кто становился почти невесомым – таким же легким, как снег. И растворялся в воздухе.
Я из-за этого первый раз с опаской смотрел на кроны деревьев – думал, что он может каким-либо образом взлетать вверх, как птица, но там никого не было. Вот после этого я его и прозвал «Призрак тайги». Скорее всего, в какое-то нужное ему мгновение он просто становился невидимкой. Но и это не все.
Каждый раз, когда мне выпадала встреча с ним, ночью снился один и тот же сон. Стою я на высоченном крутом утесе – на самом краю обрыва. Внизу река с быстрым и коварным течением. Я начинаю наклонять вниз голову, чтобы понять, насколько далеко внизу вода, как вдруг чувствую, что небольшой край обрыва, на котором я стою, начинает откалываться. И медленно сдвигаться вниз, чтобы через несколько мгновений сорваться вместе со мной камнем вниз.
Я резко разворачиваюсь назад и успеваю руками ухватиться за твердую кромку обрыва, но и она через пару мгновений начинает отделяться от утеса. И вот отрыв и полет вниз Я кричу: нет! И просыпаюсь.
Да, наверно, на самом деле что-то нечисто с этим призрачным товарищем. Одним словом – нечистая сила.
— А что, это мысль! Ведь труднопроходимые, а порой и непроходимые таежные чащобы этого таежного края издавна были любимой обителью для могущественных колдунов. Если почитать сказки и легенды коми, колдуны в них всегда занимали видное место. И обладали они сверхъестественными способностями, которые недоступны простым людям.
Ты, может быть знаешь предание коми о двух колдунах — Корт Айке и Паме. В нем говорится о том, что Корт Айке поссорился с окрестными жителями, сделал себе жилье и одежду из железа, затем перегородил железной цепью реку Вычегду у Железной горы и принялся грабить всех проезжих.
Корт Айке обладал неслыханной колдовской силой — заклинаниями заставлял померкнуть солнце и луну, день превращал в ночь, заставлял реку течь вспять, насылал засуху.
Но с ним водил дружбу другой колдун, Пама. Когда Пама плыл по реке, Корт Айке велел цепи опуститься и пропустить собрата по чародейству. Но так как железный колдун увлекся варкой пива (сур) и не поклонился вовремя Паме, тот обиделся и велел суслу стоять и не бродить. Тогда и Корт Айке велел лодке стоять. Паме пришлось снять заговор с сусла, и лодка сразу поплыла.
— Да! Нескучные ребята, но это когда было — в далекие предалекие времена, а сейчас на дворе Советская власть. В нашей стране не место всяким там колдунам и прочим шарлатанам.
— Но, может быть, с дореволюционных времен в наших лесах еще живут те могущественные колдуны. Просто встретить их почти невозможно – они ведь чародеи. Захотят, чтобы ты их увидел, – обязательно увидишь. Ну а уж если нет, так и за всю свою жизнь не встретишь.
— Кто ж энто знает? Мы видели, а другие нет. Нам ведь никто не поверит. Ты снимки дома сделай и мне тоже фотографии привези в следующий раз. Охота посмотреть на следы колдуна или снежного человека, как сейчас модно этого брата называть. Ладно, давай на боковую, а то тебе утром в обратный путь, домой значит выдвигаться. Ну, спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Приехав домой, я сразу бросился в свою фотомастерскую. Хотелось мне скорее сделать снимки, показать жене и соседям. Но каково же было мое изумление – пленка оказалась засвеченной. Я не верил своим глазам. Как такое могло случиться? В работе с фотоматериалами я мастак и ошибка с моей стороны исключена. Неужели это сила магии встреченного мной колдуна? Вполне возможно – другого объяснения этому факту у меня нет. Ну, вот и все! Теперь даже и рассказывать об этом случае не буду, а то засмеют или еще чего хуже — подумают, что я того, умом чуток тронулся.
Вот такая вот занятная история со мной пять лет назад приключилась. Рексуша, тебе рассказ понравился?
Рекс вскочил и радостно завилял хвостом.
— Молодец! Я знаю, что ты мне веришь, – поэтому тебе все как есть и рассказал.
