Повесть «Сновидения призрачной любви»
Глава 2.
Выдающийся немецкий философ Артур Шопенгауэр как-то сказал: «Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги». И в этом с ним я полностью согласен, так как первый сон призрачной любви основан на реальном событии, которое произошло со мной в один из погожих солнечных апрельских днеймоей молодости.
Я уже молодой специалист, два года назад окончил институт и работаю по специальности в одной из профильных организаций своего города. Именно в этот памятный апрельский день у меня произошла встреча с моей однокурсницей, которая и положила начало тому большому чувству, которое я называю призрачная любовь. В процессе самой учёбы эта красотка тоже притягивала к себе моё внимание, но тогда это было эпизодическое отношение – я такие влечения называл чувствованьица.
Бывало, сижу я на скамейке в институтском сквере, а она идёт мимо меня со своей подружкой. Я смотрю мечтательно ей вслед, а сам задаю – в который раз – себе назойливый вопрос: «И какому же счастливчику достанется такая прелесть?» Я, наивный, задавая себе этот вопрос тогда, и не предполагал, что в недалёком будущем к этой женщине у меня возникнет огромное чувство, которое будет идти со мной по жизни, всегда жить в душе и приходить в сновидениях как прекрасный долгожданный призрак.
Бог сотворил человека, и поэтому наш разум на этом основании можно тоже называть искусственным интеллектом. А, как известно, искусственный интеллект имеет свойство саморазвиваться, идти по пути творческого совершенствования. Именно поэтому нереализованное в жизни чувство перекочевало в мои сны и стало жить там своей причудливой реальностью, которая искусно моделировала то, что, скорее всего, должно было с нами произойти в реальной жизни, но не происходило в силу целого ряда причин. И вся чудесность человеческого мозга заключается в том, что мы им можем, в определённом смысле, управлять только в бодрствующем состоянии, а вот с наступлением сна эта сущность живёт своей загадочной жизнью, по своим парадоксальным законам. Поэтому особо подчеркну ту мысль, что этот первый сон смоделировался на основе реально произошедшей встречи с некоторыми дополнениями находящегося в состоянии сна интеллекта. Итак, первый сон призрачной любви.
Тот памятный день нашей встречи пришёлся на середину апреля. Это был восхитительный солнечный день. Выйдя утром на улицу, я невольно улыбнулся – да, это был тот самый опьяняющий воздух весны: прохладный, живительный, очищающий твоё естество изнутри до самого донышка, до самой глубинной человеческой сути. Это словно в давно непроветриваемой келье внезапно настежь открыть окно, давая потоку свежего воздуха изгнать из пристанища отшельника духоту и затхлость непроветриваемого помещения.
Воздух весны был напоен солнечным светом, запахом отогревшейся после зимней стужи земли, первой травы и распустившейся листвы, радостным неугомонным щебетом птиц и особым, необъяснимым ощущением счастья, – счастья, которое находится здесь, рядом с тобой. И ещё в такие минуты возникает вдохновенное ощущение, что тебе многое по плечу, что ты на многое способен, что ты много чего в своей жизни не сделал, но в самое ближайшее время сделаешь.
Ведь весь этот мир за тебя и с тобой. С тобой это весеннее солнце; озорные весенние ветра; ласточки, выписывающие стремительные зигзаги радости в лазурном небе; деревья, приветливо машущие тебе своими ветками и любующиеся своими новыми зелёными нарядами; и манящая дальняя даль, уходящая далеко за линию горизонта. В такие минуты ты понимаешь, что именно там, в этих солнечно-лазурных далях, ждёт тебя твоя мечта – нужно только собраться и пойти ей навстречу.
Это была суббота, и поэтому мне торопиться было некуда – выходной день. Я решил пешком прогуляться через центр города до рынка и обратно. Иду я себе так, иду, радуюсь солнцу и весне, и вдруг из-за угла старинного особняка выходит мне навстречу красивая женщина – такая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. От неожиданности я даже замедлил шаг. Вглядевшись в прекрасную незнакомку, я сначала даже не поверил своим глазам: неужели Лионелла Вишневецкая? Нет, мне не показалось, – это действительно была она собственной персоной. Вот так встреча! Меня сразу охватило непонятно откуда взявшееся волнение. Я себя даже внутренне одёрнул: «Ты чего это вдруг разволновался? Ты с этой красоткой пять лет отучился в институте и не волновался при встречах, а тут вдруг на тебе, сердчишко забилось чаще обычного. Прекращай давай волнухаться! Она вон тоже рада встрече с тобой – идёт, улыбается». Я ей в ответ невольно улыбнулся и начал выдавать подходящий для такого случая комплимент:
– Лина, здравствуй! В свете твоей ослепительной красоты бледнеет апрельское солнце! Чистейшей прелести чистейший образец!
– Здравствуй, Владислав! Ты, как всегда, блещешь красноречием! Спасибо за комплимент – приятно о себе такое услышать. И куда, если не секрет, направляется такой импозантный джентльмен?
– Да так себе, решил прогуляться по весенним улицам до рынка – погода, вон какая замечательная! Спешить некуда, у меня сегодня выходной.
– А хочешь посмотреть на реставрационную мастерскую, в которой я работаю? Здесь, на соседней улице, я теперь работаю реставратором. Прошла стажировку во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени И.Э. Грабаря.
– Конечно хочу! Никогда ещё в жизни не доводилось заглянуть в обитель реставрационного мастерства. Это, наверно, так интересно!
– Кому как, некоторые не понимают, как можно стоически корпеть изо дня в день, например, над живописным полотном, проводя с ним реставрационные мероприятия. Для непосвящённого человека – это рутинная и монотонная работа, а вот мне нравится дарить произведениям искусства вторую полноценную жизнь. Проходит необходимый отрезок времени, – и ты видишь плоды своих профессиональных усилий. После такой кропотливой работы глубже понимаешь самого автора произведения, логику его техники и творческой направленности. Ну что, идём?
– Однозначно!
Мы свернули в переулок и пошли в сторону особняка девятнадцатого века, в котором на первом этаже и располагалась реставрационная мастерская. Лионелла шла рядом и с интересом, осторожно, бросала на меня отрывистые взгляды – наверное, сравнивала меня с тем Владиславом, которого она запомнила по институтским годам. Ладно, пусть сравнивает, в данной ситуации – это закономерное занятие. Ведь каждый из нас с течением времени меняется: кто в лучшую, а кто в худшую сторону. Каждому своё!
Я по привычке её называю Линой. Так уж повелось с институтской поры – её все почему-то звали Линой. К ней все относились очень хорошо, с уважением, так как она была отличницей, принимала активное участие в общественной жизни факультета. Ну да ладно – не всё в этой жизни можно объяснить с рационалистических позиций.
Какой она мне запомнилась в институтскую пору нашей жизни? Оглядываясь сейчас назад, могу с полной определённостью сказать, что мне в ней виделись лучшие черты того образа, который принято называть тургеневская девушка. Она умна и образованна, в ней всегда ощущалась незримая, но реально существующая духовная сила. Рассудочность естественным образом сочетается с эмоциональными порывами – она женственна, романтична и мечтательна. Лионелла обладает сильным характером, хотя это далеко не сразу бросается в глаза, а только при определённом стечении обстоятельств. Она ставит перед собой цель и упорно к ней идёт.
Но, в тоже время, в отдельные периоды моего наблюдения за ней со стороны, иногда казалось, что это, скорее, не тургеневская девушка, а типичная чеховская героиня, которую часто посещают сомнения и неуверенность в конечной успешности начатого дела. И сомнения, и неуверенность всегда старательно скрывались. Но это с одной стороны, а с другой – в ней жило стойкое желание изменить свою жизнь и создать в ней другую реальность, которая должна походить на выбранный жизненный идеал.
Хотя, если честно, и первый и второй образы не могут с исчерпывающей точностью передать, с кем она у меня в душе ассоциируется, но такой образ есть. Когда я её вижу или начинаю думать о ней, в душе сразу оживают бессмертные блоковские строки:
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за тёмную вуаль.
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чьё-то сердце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
Да, именно эти строки и вызывают то единственно-верное ощущение этой женщины моей душой. Понятно, что мы – дети своего времени, и последняя четверть двадцатого века – это время больших перемен (далеко не всегда позитивных)! Но куда деваться от неизбежных роковых обстоятельств? Меняется Время – меняемся и мы с ним.
Ну, вот мы и на месте. Небольшая территория перед особняком огорожена решётчатым металлическим забором. Внутри, на этой небольшой территории, расположены две цветочные клумбы, выложенные из дикого камня. По краям палисадника росли две ёлочки, берёзка и кусты шиповника.
Лина, открыв входную дверь ключом, сделала шаг в прихожую, повернулась ко мне и с ноткой торжественности в голосе сказала:
– Ну что, сударь, милости прошу в мою творческую обитель. Сейчас я поставлю чайник – у меня как раз есть клубничное и айвовое варенье. Утром я испекла яблочный пирог «Шарлотка», половинку принесла на работу, так что есть чем угостить дорогого гостя.
– О, у тебя есть айвовое варенье! Это моё любимое, мне его матушка варит по своей особой технологии. Первый раз варенье закипело – она его сразу выключает, и оно настаивается, айвовые дольки пропитываются сиропом. На второй день повторяется то же самое, да, собственно, и на третий день совершается аналогичный процесс. Она не даёт варенью кипеть и превращаться в неприглядную переваренную массу. У неё каждая долька имеет янтарный оттенок, она прозрачна и упруга. Каждая такая долька может заменить тебе магазинную конфету. А какой вкус! Да, я люблю чаёвничать – это моя, в некотором смысле, слабость. Шарлотку тоже обожаю – в нашей семье она была частой гостьей на кухонном столе.
– Сама не подозревала, что моя шарлотка сегодня кому-то придется по душе, а вот же, пришлась. Как это приятно! А чай ты какой завариваешь, слабый или крепкий?
– Только крепкий, а слабенький и нет смысла пить. Это я в армии пристрастился к крепкому варианту, когда заступал в суточный наряд. Мы в караульном помещении часто чифирили, чтобы не смаривало в сон. Для солдата сон на посту – это преступление, так как подобное поведение может привести к тяжелым, непоправимым последствиям.
– Как хорошо, что я – женщина, и мне не нужно заступать в суточный наряд, а самое главное – отчаянно бороться с неотвязной сонливостью. Я бы её не победила! Я такая соня, просто жуть. Ладно, присаживайся на диван, сейчас я всё приготовлю к чаепитию – ведь, как известно, соловья баснями не кормят.
Лионелла пошла в соседнюю комнату, стала колдовать над чайником и сервизом с блюдцами и чашками. А я в это время начал с интересом рассматривать реставрационную мастерскую.
Это была большая комната, по одной из сторон которой стоял длинный шкаф со стеклянными дверцами. На полках располагался реставрационный инструментарий. Чего здесь только не было: различные абразивные материалы, антисептики и консерванты, бумага разных сортов пачками и в рулонах, воск и парафин, грузы разного веса (мешочки с песком, с песком и дробью), грунты и шпатлёвки, шпатели, зонды, пинцеты, специальные ножницы, скальпели, штопферы-гладилки, шприцы и иголки к ним, мастехины, скульптурные ножи, стеки, валики, рейсфедеры, фарфоровые ступки с пестиками, флаконы с распылителями, профильные шаблоны, щётки, шилья, щипцы для натяжки холстов, флейцы, наборы колонковых и беличьих кистей, клеи синтетические и натуральные, весы лабораторные, лабораторная посуда,, наполнители и добавки, лупы разных видов, пигменты, лаки, краски, красители, химические реактивы, и на отдельном столике стоял микроскоп. Вот это, я понимаю, богатство!
Посреди этого небольшого зала стояли два стола. На одном – живописное полотно (пейзаж) неизвестного мне автора, на другом – икона с ликом Серафима Саровского, написанная на липовой доске. Я не заметил, как сзади тихо подошла Лина. Прикоснувшись рукой к моему плечу, она, довольная моим удивлённым видом, улыбаясь, спросила:
– Ну что, впечатляет моё хозяйство?
– Ещё бы! Неужели ты во всём этом разбираешься?
– Естественно! Когда любишь своё дело, ты этим живёшь. Ты сам будешь каждодневно разбираться в тонкостях технологии материалов. И для тебя это будет желанный процесс. Слушай, чай уже готов – пошли. Буду тебя угощать своей шарлоткой – мне же хочется, чтобы ты похвалил мой кулинарный шедевр.
– Обязательно похвалю! Пошли чаевничать!
У окна стоял журнальный столик, в центре которого красовался электрический самовар, две вазочки – с клубничным и айвовым вареньем, большая тарелка с кусками яблочного пирога, чашки с блюдцами и чайными мельхиоровыми ложечками. Я налил в чашки чай, а Лионелла положила мне кусок шарлотки. Откусив кусочек пирога, я изобразил на своём лице изумленное восхищение, а затем, слегка покачивая головой из стороны в сторону и прикрыв глаза, прошептал:
– Ничего вкуснее в своей жизни не ел! Несомненно, это шедевр кулинарного искусства! Восхитительно, просто восхитительно!
– Владислав, ты что, скрупулёзно изучал систему Константина Сергеевича Станиславского? Прям хоть сейчас готов к выходу на сцену Московского Художественного театра. Ты просто прирождённый актёр – так убедительно изобразил восхищение! Класс!
– Увы, эту знаменитую систему я не изучал, да мне это по роду профессиональной деятельности и не нужно, но где-то читал, что эта система определяет оптимальные пути перевоплощения актёра в сценический образ, а одной из главных целей является достижение полной психологической достоверности актёрской игры.
– У тебя стопроцентная психологическая достоверность. А если честно: хоть на четыре балла мой пирог вытягивает?
– Пять, только пять баллов! Да, правда. Действительно очень вкусно! Уж я-то избалован всякими там пирогами и кренделями – у нас в семье это в чести. Слушай, а вон та икона, которую ты сейчас реставрируешь, ну, с ликом Серафима Саровского – кто её автор?
– Автор неизвестен, предположительно – это строгановская иконописная школа. С этой иконой ещё предстоит много работы – в некоторых местах красочный слой сильно разрушен, и его нужно будет поэтапно восстановить, но так, чтобы это максимально соответствовало оригиналу.
– А вот ты – изо дня в день на протяжении, например, месяца реставрируешь эту икону, лик, в данном случае – Серафима Саровского. Он перед твоими глазами каждый день. В твои сны эта икона не приходит? Ведь автор этой иконы вложил в неё частичку своей души, своей жизни, своей энергии. К тому же,иконопись – это сакральный мир, это путь, ведущий к Богу.
– Нет, автор этой иконы в мои сны не приходил. Но позавчера был другой, чудесный сон сакральной направленности. Уж я не знаю, связан ли он напрямую с моей работой над этой иконой, или это просто совпадение, и этот знаковый сон имеет самостоятельное значение. Только вот снится мне, что я вдруг оказалась непонятным образом в сосновом бору. Лучи солнца пронизывают кроны сосен и прямыми линиями струятся к земле. Щебечут радостно птички, как будто пытаются до меня донести какую-то приятную весть. А я иду прямо и прямо, словно этот маршрут кто-то мне тайком подсказал. И вот сосновый бор заканчивается и начинается небольшая долина, которая вдалеке ещё подёрнута туманной дымкой. В центре этой долины большой холм и на нём стоит во всей своей красе белокаменный монастырь. Прямо перед монастырём раскинулось небольшое, овальной формы озеро. Я к нему подхожу и, присев, хочу умыться, но потянувшись к водной глади и попытавшись в пригоршню зачерпнуть воды, я резко отшатываюсь назад от того, что там неожиданно для себя увидела. А увидела я там не что, а кого, – это была Богородица. Вокруг неё сиял солнечный нимб, и выражение её лица не несло на себе печать печали, как это почти всегда можно видеть на иконах. Она просто спокойно и светло смотрела на меня своими прекрасными, исполненными духовной глубины очами. И тут я почему-то подумала, что в водной глади я вижу отражение Богородицы, и посмотрела на небо. Да, из глубины небесной лазури смотрела на меня прекрасная Дева Мария. Я тут же встала на колени и стала молиться, прося у нашей небесной заступницы защиты и покровительства. Через несколько минут я посмотрела на небо, но Богородицы там уже не было, а надо мной порхала чудесная бирюзовая бабочка. Я раскрыла ладонь, и восхитительная бабочка на неё села. В следующую секунду мой сон прервался. Я потом до утра не могла уснуть, всё думала, к чему мне это приснилось.
– Да, действительно необычный сон – Богородица так просто не снится. Значит, в твоей жизни могут произойти перемены в лучшую сторону.
– Возможно… Вот тебя встретила! Чем не перемена? Сейчас сижу и получаю удовольствие от общения с умным человеком.
– Сомневаюсь, что между этим знаковым сном и мной есть какая-то прямая связь. Тут что-то более масштабное.
– Не скажи! Вот, например, тот же Серафим Саровский – ко всем к нему приходящим он обращался со словами: «Радость моя!» В любое время года приветствовал словами: «Христос воскресе!» (хотя, согласно общему правилу, такое говорят от Пасхи до Вознесения Господня).
– Ну, так то Саровский – это целая духовная глыба. Я где-то читал, что он обладал способностью левитировать. Монахини Дивеевской обители как-то ранним утром видели, как старец шёл по воздуху.
– Да, такое мнение действительно бытует, но его монашеский подвиг я вижу в другом, – это молитва, постоянный диалог с Богом. Он и умер во время коленопреклонённой молитвы в своей келье в Саровском монастыре, в самом начале 1833 года. А ты случаем не знаешь молитву святителя Филарета (в миру – Василий Михайлович Дроздов) – митрополита Московского и Коломенского? Это девятнадцатый век.
– Нет, к своему стыду, не знаю.
– Да не стыди себя – всё на свете невозможно знать. Я её знаю наизусть, поэтому дам тебе отпечатанный экземпляр. Она мне очень нравится и близка моей душе. В ней так всё мудро и глубоко представлено… Человек в ней не выглядит попрошайкой, – его обращения к Богу осторожны, деликатны, наполнены максимальной уважительностью и почитанием Отца Небесного. Человек лишь просит дать ему то, что сам просить не умеет. Особенно мне нравится концовка, где сказано так: «Научи меня молиться, сам во мне молись. Аминь». Прямой мудрый намёк, что Бог всегда незримо присутствует в душе каждого из нас. Это место я считаю гениальным.
– Буду тебе очень признателен, если дашь мне экземпляр этой молитвы. Я её сегодня же выучу.
В этот момент в дверь кто-то позвонил. Лионелла отодвинула рукой штору, чтобы увидеть незваного гостя, и её лицо сразу погрустнело.
– Надо же, Ольга Николаевна – это мой начальник. Она здесь недалеко живёт (на соседней улице). Наверно, мимо шла и решила заглянуть, посмотреть, как тут у меня движется дело. Жаль, но чаепитие на этом придётся прервать.
– Да, я всё понимаю, начальство – это святое! Большое спасибо тебе за угощение, всё было очень вкусно! Теперь, в следующий раз, моя очередь тебя угощать. Приглашу тебя в хорошее кафе. Спокойно пообщаемся, чтобы никто нас не прерывал.
– Вот, возьми листок с молитвой, она действительно особенная. Прочти её спокойно перед сном, и сам в этом убедишься. Только на ходу её не читай – не тот это случай.
Она протянула мне вдвое сложенный листок. В то мгновение, когда я его брал, наши руки соприкоснулись, и я на пару секунд задержал свою, а она свою. Наши глаза встретились… В её взгляде жила лёгкая грустинка. Лина меня тихо спросила:
– Когда будет следующее чаепитие? Хотя, что это я – такой вопрос я, наверно, не должна задавать?!
– Да хоть завтра. Завтра воскресенье, и у нас у обоих выходной.
– Там, на обратной стороне листа, записан мой домашний телефон. Тогда заранее позвони, если что.
– Договорились!
Вновь раздался звонок. И всё мгновенно исчезло. Я проснулся и с искренним сожалением подумал, что это был всего лишь сон. Сон, который я через много лет назову первым сном призрачной любви.